Как в Европе готовят законы, направленные на усиление sustainability-процессов в модной индустрии (видео + расшифровка)

Наш гость – Екатерина Куштримович (Петухова), основатель Viminacium Capital – международной компании, которая занимается стратегическим консультированием бизнеса в сферах fashion, beauty, lifestyle. Екатерина – специалист в области ESG, эксперт европейского проекта SCIRT, цель которого – ускорение перехода к циклической системе производства моды за счет технологических инноваций в области переработки текстиля. В рамках этой группы они вырабатывают рекомендации, которые лягут в основу законодательства в ЕС.

Сейчас в Европе идет активная подготовка законодательных проектов, направленных на усиление sustainability-процессов модной индустрии. В эфире с Екатериной поговорим, какие основные направления и форматы рассматриваются в рамках этой подготовки – узнаем, как планируется решать проблемы сортировки и переработки. Также обсудим, почему до сих пор, несмотря на огромное информационное облако вокруг темы моды и экологии, остается еще очень много острых ключевых проблем и блоков в процессах, которые не дают этой индустрии становиться более устойчивой и эко-ориентированной.

Расшифровка беседы

О критике и разочаровании в европейской политике в отношении устойчивой моды

Мне кажется, это вполне закономерная история, потому что какое-то время назад, если вспомнить, например, ковидные времена и чуть позже, была совершенно другая полемика и ее градус, и дискурс всех этих медиа (Vogue Business, BoF) был прославляющий вообще все меры ESG. Было очень много вопросов тогда и по поводу технологий ресайкла, которые представлялись как какие-то существенные или меняющие индустрию, но все очень активно про это писали. А сейчас градус сменился.

Хорошо это или плохо, тут сложно сказать. Мне кажется, что у людей все еще по-прежнему, из-за того, что тема очень комплексная, очень обширная, она сильно отличается по мерам повестки информации в разных странах. Сам по себе уровень понимания этой темы, информированности о ней.

То есть одно дело, что там происходит на уровне регуляторики и тех законов, которые будут приняты, и той дискуссии, которая идет. И совсем другое то, что делают компании. Только ленивый бренд не лепит какой-нибудь эколейбл от какого-нибудь сертифицирующего органа себе на этикетку и говорит о том, что он теперь эко, sustainable, recyclable, organic и все, что можно еще там перечислить. Вот в этом смысле, мне кажется, и нужно структурировать эту тему.

У меня основная претензия к медиа заключается в том, что, наверное, не стоит просто огульно критиковать, потому что действительно были и есть бренды, которые были sustainable задолго до того, как это стало модным. Возьмем ту же Patagonia, в ДНК которой действительно есть история с экологичностью и с ESG в широком смысле этого слова. И есть совершенно другие бренды (не будем их перечислять), которые используют это для пиара как гринвошинг.

Поэтому мне кажется важным то, что в ЕС сейчас начали что-то делать. Я вспомнила шутку, когда появились все новости про искусственный интеллект, и, по-моему, у Time была великолепная обложка, на которой было написано примерно: «Америка изобретет это, Китай масштабирует это, а Европа зарегулирует это». Вот это примерно так и есть.

Что происходит в Европе

Действительно, Европе удалось очень сильно продвинуться вперед по вопросам регуляторики, связанные с ESG. Безусловно, все это базируется на европейской зеленой сделке 2050 года.

Если коротко, то введение всех этих мер вот Green Deal («Зеленый пакт») должно привести к тому, что к 2050 году европейский континент стал называется углеродно-нейтральным.

И есть некая веха. Пусть вас не смущает, потому что часто в публикациях об этом фигурирует 2030 год, несмотря на то, что это 2050 – это цель. Для этого они посчитали, что к 2030 году нужно снизить уровень выброса парниковых газов как минимум на 55%. То есть это тот уровень, который был в 1990-х. И в этом случае уже как бы это большой шаг к успеху.

То есть ожидается, что дальше этот трек приведет к собственно решению тех задач, которые перед Европейским Союзом стоят. И для того, чтобы реализовать эти меры, было введено, то есть это такая как бы пирамида этих неких директив, документов. Для того, чтобы это реализовать, был введен документ, который называется Circular Economy Action Plan, который был принят в 2020-м.

Это план действий, некая дорожная карта для перехода к циркулярной экономике. Там есть 35, если я не ошибаюсь, различных мер, которые должны быть введены, внедрены, и они концентрируются в первую очередь на тех отраслях в секторах экономики, которые делают очень большой вклад, то есть они, с одной стороны, оказывают очень большое давление на использование воды и электроэнергии, и, с другой стороны, у них есть и какая-то такая важность с точки зрения вообще их веса в экономике, в занятости, в жизни людей.

И текстильная отрасль и легпром – это одна из них, также является частью этого экшн-плана. И на основе этого документа, этой дорожной карты, была разработана стратегия ЕС, то есть еще один документ, отвечающий этому экшн-плану, это уже конкретно стратегия по устойчивому и циркулярному текстилю, назовём это так. Sustainable and circular textiles. И эта стратегия содержит в себе огромное количество различных подпунктов и мер, в рамках которых что-то разрабатывается, а какие-то изменения уже приняты. Кое-что будет принято в дальнейшем. Различного рода регуляторика, которая, с одной стороны, существенно повлияет на то, что происходит. А с другой стороны, действительно поможет всем компаниям.

И я оказалась в этой программе, где мы готовим эти рекомендации для Европейского Союза, для этой регуляторики, которая будет принята, поскольку меня порекомендовали несколько компаний туда именно со стороны бизнесов, крупных компаний европейских. В России мы всегда говорим о том, что рынок очень сильно фрагментирован, то есть какую бы отрасль мы не взяли, глобально на российском рынке ни у одного игрока нет такой прямозначимой лидерской доли, даже если мы понимаем, что это топ-майнд бренд и лидер рынка.

То есть мы говорим про доли 5-6% максимум по сегментам, ни у кого нет доли 10%, например. И в Европе, несмотря на достаточно серьезную концентрацию рынка (там есть игроки, у которых 15% и больше доля рынка по ЕС), индустрия все равно держится за счет такого как бы малого и среднего бизнеса. И есть задача – их включить в этот процесс так, чтобы они не выпали, чтобы не были приняты меры, которые будут отвечать только крупным компаниям.

И, собственно, я знаю, что Лёша очень любит фэшн-пакт. Но, несмотря на действительно большой прогресс, не будем забывать, что это не обязательные меры, все зависит от того, проявит ли инициативу та или иная компания. Но их желание что-то делать действительно очень похвально.

Начали эту инициативу достаточно крупные игроки, в начале их было около 30, а сейчас – несколько сотен. Их количество расширилось, но все равно не вовлечены все участники малого и среднего бизнеса, которые должны в этом процессе участвовать.

И в этом смысле политика ЕС очень правильная: они пытаются многое задействовать, принимают стимулирующие меры, дают какие-то поблажки, возможность легко, безболезненно и практически бесплатно в эту систему внедриться. Она выделяется для малых компаний, то есть это уже действующая политика. Если давайте чуть больше скажу по поводу того, что включено в эту стратегию.

Что такое видение ЕС по Sustainable and Circular Textiles?

Прежде всего говорится о том, что это товары длительного использования, то есть те товары, которые поступают на рынок, там прямо есть внутри этой такой vision statement (заявление о видении), таким образом они хотят бороться с популярностью быстрой моды. Fast fashion должен уйти из рынка, должны быть на рынке товары, которые могут быть использованы длительное время.

Соответственно, это подразумевает, что у них должно быть более высокое качество. Они должны быть сделаны изначально, так продуманы, из материалов, которые пригодны для того, чтобы их переработать. Товары, которые уходят с рынка, должны поступать либо в комиссионные магазины или секонд-хенд, или даваться на как бы как донации, или дальше как бы уходить в переработку. Также при производстве товаров должны соблюдаться права человека и должны быть достойные условия труда для работников индустрии, должны обеспечиваться условия для раздельного сбора этого текстиля. То есть все, что вот мы можем себе представить, и в принципе это уже как бы на слуху.

Мне кажется, вот это хорошая позиция медиа и больших компаний, они благодаря тому, что они достаточно много пиара на эту тему делали, они как-то ввели в головы людей понимание того, что такое зеленый текстильный продукт. И, собственно, те меры, которые должны быть в рамках этой стратегии приняты: это экодизайн и то, чего все больше всего сейчас боятся на рынке, – digital product passport, то есть электронный паспорт товара: меры, которые должны обеспечить борьбу с перепроизводством и перепотреблением, излишним потреблением текстильных товаров.

Это то, что вызывает у всех игроков особенный ужас: запрет на уничтожение непроданных или возвращенных текстильных товаров, а ведь это действительно очень большая проблема.

• это также обязательства по раздельному сбору;
• по переработке;
• обязательства по тому, чтобы продлевать жизнь товарам (будь то их повторное использование или производство более качественных материалов);
• это борьба с микропластиком;
• борьба с тем, что называется green claims (экологические заявления): чтобы людям не промывали мозги на тему того, что товары экологичные, если это не так;
• это гармонизация лейблов;
• это все, что касается due diligence (юридическая экспертиза), то есть проверки производственных цепочек, цепочек поставок, что тоже является огромной проблемой для индустрии.

Это меры по поддержке, НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы), как бы мы это назвали, да, то есть это research and development (исследования и разработки). Это, с одной стороны, и разработка и производство новых, инновационных материалов, технологий ресайкла. И, с другой стороны, финансирование. Вот для этого в Европе существует программа, которая называется Horizon, и через нее финансируются очень активно все исследования и работы в этих направлениях.

Например, эта программа SKIRT финансируется также из этой программы Horizon. Это и работа с тем, что называется Green Public Procurement (Зеленые государственные закупки), как происходит закупка по этой сети производственных цепочек и борьба с микропластиком, то есть там достаточно большой спектр мер, которые должны быть все введены.

Понятное дело, что с 2020 года, когда дорожная карта была принята, прошло не так много времени, и просто невозможно внедрить все эти меры, тем более, что ЕС пытается действительно учесть интересы разных игроков, и не только тех, кто находится в рынке, ну и, например, ученых. Потому что перерабатывается только один процент отходов. То есть существует пост-продакшн-вейс (отходы производства) и пост-консьюмер-вейс (отходы потребителя). И вот то, что остается, когда мы что-то раскраиваем, идёт в переработку. С ним всё гораздо проще.

А есть то, что остаётся после потребителя, и с ним всё очень сложно. Например, есть вот такого рода обстоятельства. Так что тема действительно крайне обширная, очень-очень серьёзная. Мне кажется, что всем нам, кто работает и связан с фэшн в том или ином аспекте, нужно стать срочно ESG-экспертами, потому что скоро работать без этого будет невозможно.

Как эти меры уже работают?

Франция пытается найти свою какую-то новую идентичность, и вот попытка эту идентичность обрести происходит через экоповестку. И действительно Франция больше всех продвинулась вперед, в том числе и законодательно, то есть многие вещи уже во Франции работают, они введены, они обязательны.

В частности есть то, что называется расширенная ответственность производителя, это EPR (​​Extended Producer Responsibility). Мера, когда мы должны отвечать за то, что мы произвели, до самого конца. И реализуется это обычно таким образом: если компания, которая поставляет что-то на рынок, она обязана заплатить определенный взнос, то есть определенную сумму денег за тот товар. Во Франции расценки примерно от 10 до 60 евро за тысячу единиц товара (это касается одежды и пар обуви). Там зависит это от многого.

И при этом есть то, что называется экомодуляция. То есть, если наш продукт отвечает определенным требованиям, например, до 30% хотя бы у нас внутри нашего продукта есть переработанных материалов волокон и мы можем это подтвердить, то в этом случае мы можем рассчитывать на льготу до 50%.

При этом на данный момент времени микропредприятия освобождаются, от участия, они не должны ничего платить, потому что иначе ни один маленький бренд просто не мог бы себе позволить выходить на рынок. Средний бизнес освобождается на 6 лет от участия в этой программе, а все остальные должны платить. По-моему, это происходит с 2017 года, и это обязательно, то есть нельзя от этого никак уйти.

Возникает вопрос. Да, я заплачу взнос, но дальше у меня все равно есть ответственность. При этом во Франции есть также запрет на уничтожение товаров, которые вернули или не продали, и он уже действует. И это огромная нагрузка. То есть, с одной стороны, видно, что ситуация улучшилась по цифрам, а с другой стороны, это огромная нагрузка. Чтобы перерабатывать то, что потребители принесли мне в магазин, мне надо это рассортировать. Ручная сортировка – самая большая проблема для Европы и для любых развитых стран в переработке. Поскольку, во-первых, это очень дорого стоит (600 евро за тонну в среднем, но может быть и гораздо выше).
Второй момент, что после сортировки часто получается, что товар, который мы можем поставить в аутлет, выходит дороже, чем из новой коллекции в магазине. То есть понятно, что экономически это никак нереализуемо.

Дальше есть вопрос с тем, что мы это отсортировали, но не можем идентифицировать, что это за волокна, как с этим быть. Лейблы могут быть срезаны.

Другой момент – это то, что все ткани и волокна чаще всего смесовые. И в эту сторону шла индустрия, чтобы придать им разные интересные свойства. С другой стороны, есть огромное количество других, что называется trims (обрезков), то есть начиная от пуговиц и заканчивая всеми другими обвесами, которые тоже нужно удалить.

И вот эта сортировка, такая умная сортировка, чтобы потом можно было с этим что-то делать дальше, она действительно до сих пор остается одним из главных барьеров.

Есть в Бельгии компания Valvan, которая представила недавно машину для автоматической сортировки с очень большой продуктивностью, и они действительно очень здорово это делают, и сейчас будет у них первый заказ от Китая. У Китая есть амбиция сделать самый большой сортировочный и переработочный хаб, я думаю, что им это удастся сто процентов. И посмотрим, как это будет выглядеть. Вот мы с коллегами общаемся из Valvan, поделюсь новостями, когда будут. В сентябре они едут смотреть площадку, где будут ставить первый большой завод с машинами.

Что еще касается Европы. Например, в Европе еще пока что нет введенной вот этой вот EPR обязательной, но она будет введена, это одна из мер. Сейчас Франция себя дала под эксперимент, и все смотрят, как пройдет этот пилот. На основе этого будут решать, что с этим можно сделать.

То, что касается экодизайна, это другая очень сложная тема. То есть экодизайн будет введен, планируется уже к 2026 году, скорее всего. Он уже используется в продуктах, связанных с электроникой.

Это очень важная, очень большая тема, это первое, о чем говорит регуляторика. Вопрос, как нам сделать так, чтобы новые продукты уже на процессе создания проходили через участки циркулярной экономики. Так было бы гораздо проще, и таким бесшовным был этот процесс.

Как нам так придумать этот продукт, его создать? Как я, из какого материала я делаю, например, футболку? Как мне обеспечить ее длительное использование, чтобы она имела право на ремонт. Вот это право на ремонт, которое сейчас просто будет обязательным для производителей электроники в Европе, должно быть и в текстиле. В текстиле вообще непонятно, как это реализовать.

Мы вот тоже на программе обсуждали это с моей приятельницей, она 20 лет была директором по продажам Dries van Noten, а сейчас вот уже несколько лет она директор по sustainability, она и занимается этим направлением.

Понятное дело, что если это одежда из масс-маркета, скорее всего, никто не понесет ее ремонтировать. Будем откровенны. Но в люксе и в премиуме есть такая практика. Уже принести подремонтировать сумку – это нормальная история, и это делается. Но что касается одежды, это означает, что для нас это просто невозможно. Потому что мы должны держать, условно говоря, сток пуговиц из коллекции десятилетней давности, потому что если кто-то принесет вещь, мы обязаны это отремонтировать, но это практически нереально. То есть какие-то «бутылочные горлышки», которые кажутся довольно смешными, но на самом деле они непростые.

Также, создавая вещи, мы должны думать о том, что они могут быть переработаны в дальнейшем. Будут определенные ограничения с точки зрения использования химических компонентов. То есть то, что в красителях, в обработках используется. Должна быть система трекинга вообще всего процесса производства. И, собственно, здесь очень сложная тема, особенно в флешинг, потому что нужно все-таки, мы говорим, во-первых, о очень невертикально интегрированном бизнесе,
потому что большинство из тех, кто создает одежду, вообще не представляет, где кто реально это производит, откуда это едет и как это все отследить.

И при этом нам нужно сохранить возможность для людей все-таки создавать. Это все-таки творческий процесс, а не просто пошив функциональной, высокотехнологичной спецодежды.

И это все создает дополнительные сложности. Сейчас уже многие компании пытаются собственными силами какие-то меры вводить. Но к ним намного проще надо подойти, гораздо проще их решить и реализовать, и из них сделать какую-то регуляторику. А вот как будет этот экодизайн введен, вот это большой вопрос, то есть успеют ли они это сделать и вести к 2026-му, для меня остается вопросом.

Какие европейские бренды уже работают с экодизайном?

Все пытаются что-то вводить, потому что там это жизненная необходимость. Это нормально, все пытаются это делать, потому что все понимают, что никуда от этого не деться, все равно нужно будет. То есть, если ты не будешь подпадать под эти критерии, то в лучшем случае ты будешь платить больше, в худшем случае ты просто не сможешь эти продукты на рынке продавать, они просто не зайдут на рынок.

И в том числе, как это ограничение сделать. Проблема огромная с с сертифицированным органическим хлопком, он намного дороже, и его не так много на рынке. Фактически получается, что доступ к нему имеют только большие игроки, которые могут торговаться и платить за это.

Новый люкс – это чистые материалы, которых мы постепенно лишаемся?

В мире производятся волокна, и есть кожа. Кожа примерно, мне кажется, 7-8 миллионов тонн, волокон – 109 миллионов тонн, то есть разница сразу налицо. Поэтому с чем нам лучше работать, когда мы что-то регулируем с кожей? Вот эти все заходы: грибные, фруктовые и прочие кожи – это вообще отдельные истории, то есть в рамках этого рынка это что-то решает или это как бы математическая погрешность на этом рынке? Хочется спросить.

Много маркетинга. Очень-очень интересно, очень красиво, здорово можно поднимать финансирование и всё такое.

Хотя я видела например прекрасную французскую компанию, которая делает кожу из кожи рыбы и, главным образом, лосося, и действительно она выглядит потрясающе. У неё очень хорошие свойства, я видела её в изделиях, они работают практически сейчас уже со всеми люксовыми брендами, и это действительно это интересно.
Всё, что касается полимеризации, ну фактически всего, где есть сахар, можно всё это полимеризовать, из этого сделать какой-то биопластик, вот это примерно оно.

Стоит вопрос и переработки этого всего, и как это кожа получается – это тема для отдельной дискуссии.

Некоторые натуральные материалы сложнее разлагаются на разные составляющие. Нет вопроса в том, что мы используем как сырье. Можно из картошки сделать такой полимер, который будет разлагаться так же, как полимер на нефтехимии. А полимер на нефтехимии может разлагаться или его перерабатывать проще, чем полимер из картошки. И вот здесь гринвошинга очень много.

И, возвращаясь к теме волокон, дальше мы, если посмотрим рынок, узнаем, что у нас есть волокна природные. Это хлопок, шерсть, шелк, например. Их на рынке порядка 30%.

И дальше есть огромный спектр химических волокон, которые в свою очередь тоже делятся. Примерно 60%, может даже чуть больше, наверное, – это химические волокна на основе нефтехимии, то есть это наш любимый полиэстер. Главный рынок рулит полиэстер, это самый большой материал, 50% с лишним, то есть решать надо проблему эту, это проблема, все остальное как бы микропроблематика.

И вторая часть – это то, что называется man-made fibers, то есть это когда мы берем натуральное сырье и при помощи химических реакций из него производим волокно. Это все, что касается, например, вискозы, различных модалов от ленцинга и так далее. И этого примерно 6−7% на рынке фигурирует. И надо работать там, где большие цифры, а не где-то еще.

И не будем забывать, что вискоза стала дешевой недавно. Вопрос еще в том, что есть доступность, то есть полиэстера просто много больше на рынке.

Ресайкл смесовых тканей

Это очень серьезная тема, мне кажется про ресайкл стоит пояснить, потому что у всех есть какое-то вот видение. Мол, компании плохие, никто не хочет этим заниматься, но на самом деле нужно маштабировать их технологии. Это тоже, кстати, ЕС пропагандирует, эта инициатива называется Fiber to Fiber, то есть когда мы берем ткань, мы из неё делаем тоже ткань, желательно хотя бы такого же уровня качества.

И это очень непростой процесс, потому что там везде бленды и миксы внутри. К счастью, часто это полиэстер с хлопком, и это нашли как разделять, есть глобальные технологии переработки. Они могут быть механическими, совсем простыми. То есть мы взяли и разобрали. Натуральное переплели, полиэстер расплавили и снова получили материал новый.

Механически дает то, что называется downcycling, то есть мы взяли материал лучшего качества, на выходе получили материал худшего качества, но тем не менее использовать его можно. В Европе очень много запретов на использование непереработанного пластика в бутылках. И все думают, что из того, что мы перерабатываем, получаем только пластик. Но основная идея – в том, что хорошая история в переработке, когда мы можем сложный материал, особенно химические волокна, разобрать на мономеры.

То есть мы вот этот полимер, который полимеризацию прошел, мы разбираем на мономеры. И на эти мономеры есть очень хороший спрос на рынке. И технологии, мы говорим уже про химические технологии работы и переработки, на самом деле достаточно много технологий.

Если вкратце, мы берем различного рода химию, растворители, это может быть то, что растворяет протеины, с этим мы можем работать. Протеиновые растворители работают с шерстью или с шелком. Есть то, что работает как растворитель целлюлозы.

Есть то, что достаточно интересно, куда сейчас идёт вся технология в основном, это всё, что связано с энзимной переработкой. Это экологично, это удобно, но довольно дорого, и пока нет сильного масштабирования этой технологии.

Ещё была большая проблема в том, что невозможно было практически качественно переработать что-то, когда есть содержание нейлона и когда есть содержание эластана. К сожалению, эластан есть практически во всех тканях, даже если он не указан на лейбле, и сейчас как раз коллеги из технического университета Вены BOKU сделали очень большой научный прорыв.

Они нашли очень-очень хорошую возможность этой переработкой заниматься. Была в недалеко располагающемся от Санкт-Петербурга университете Аалто была разработана технология с использованием ионных жидкостей, которые тоже позволяют очень здорово перерабатывать материалы, все, что связано с целлюлозой, в частности, эффективно и быстро. Надо понимать, что в технологических разработках есть всегда разные уровни TRL (методика определения уровня готовности технологии – technology readiness level), то есть насколько технология готова к запуску на рынке.

И чтобы им построить уже какой-то хотя бы небольшой заводик, им нужно было вложить примерно 200 миллионов евро. То есть это все очень не дешевое удовольствие, но вполне реальное в масштабах рынка. Так что глобально те технологии, которые сейчас доступны для переработки, не дают в достаточном масштабе качественного материала в итоге. А то, что доступно, что дает качественные результаты, оно все еще недоступно в большом масштабе, поэтому это действительно
такое вот тоже «бутылочное горлышко». Просто сейчас начать всё подряд перерабатывать, это мало-мало маловероятно.

В каких еще странах удачные законы, поддерживающие ЦУР в вашей индустрии?

Ну, здесь, наверное, мы берем на уровне ЕС, потому что все равно все, что делает Франция, оно как-то входит в ЕС. Надо сказать, другие страны тоже многое делают, но так громко об этом не заявляют. Достаточно много в рамках ЕС инициатив. Например Нидерланды довольно далеко продвинулись, там они на уровне Франции примерно уже находятся.

А если мы говорим про раздельный сбор текстиля, то самые высокие показатели – в Германии, это порядка 75%, самые низкие – в Западной Европе в Италии, там, по-моему, 25%. Так что Германия, Нидерланды, в принципе, впереди. У них намного лучше процесс раздельного сбора организован и ведется, нежели это делается во Франции. То, что касается стран за пределами ЕС, здесь, наверное, нужно обязательно упомянуть Японию.

В Японии довольно много различных инициатив, и при этом, что интересно, большая часть из них даже не обеспечена законодательно, то есть нет прямой регуляторики. Есть инициатива индустрии и компаний.

Много инициатив в Канаде, но они все в разработке, они похожи на европейские довольно-таки сильно. В Америке немножко другая система, там есть Federal Trade Commission, FTC (Федеральная торговая комиссия), которая следит за тем, что на рынке происходит, о чем компании заявляют, и как бы могут ли они что-то там говорить, и что они должны делать. Но при этом в Америке на федеральном уровне и на уровне штатов достаточно разнообразное законодательство. Есть то, что называется FTC Green Guides (зеленое руководство), и в их рамках в том числе есть регуляторика для текстильной индустрии, как раз, например, по экодизайну.

Есть в Калифорнии отдельный документ, California Responsible Textile Recovery Act (Закон Калифорнии об ответственном восстановлении текстиля), и если мы хотим что-то делать и продавать в Калифорнии, то мы должны и эти меры принять во внимание.

В Корее есть, например, кей-эко-лейбл (Korean Ecolabel), который распространяется в том числе и на продукты текстильной отрасли. Мы, кстати, тему лейблов не затронули совсем, а это важно, и вот там больше всего гринвошинга, вот эти вот эко-лейблы, которые все себе ставят.

Надо понимать, что в Европе нет обязательных эколейблов. То есть вот тот, который мы чаще всего видим на этикетках и на тканях, – OEKO-TEX – говорит о том, что там нет опасной химии внутри.

Эколейбл выдается, если есть серьезный комплексный подход к сертификации, то есть там проверяется и в каких условиях работают люди на производстве, и due diligence (юридическая экспертиза) самого производства, и материалы, и экодизайн, это все включено. Но эта история довольно-таки дорогая, там есть и взнос за участие, за подачу документов. Взнос ежегодный, а выдается этот лейбл на 3−5 лет, потом его нужно обновлять. Размер взносов зависит от размера компании, от объема бизнеса, для крупных компаний может достигать 25 тысяч евро.
И еще есть, помимо этого, стоимость тестов и различных application fees (регистрационных сборов), то есть это удовольствие очень недешевое, а фактически никаких официальных поощрений это не дает. Скорее всего, это пока что мера пиара.

Но есть большая нацеленность на гармонизацию и введение каких-то единых правил этикетировки и лейблов, и сертификатов, потому что мы тоже обсуждали в рамках нашей группы, что сейчас в Европе доступно 400 отличных сертификатов, которые подтверждают ту или иную сферу экологичности текстильного продукта. Какой из них использовать, какой из них хороший или плохой, что позволяет, заявлять, ни у кого нет, то есть никаких официальных разъяснений по этому поводу нет.

Сертификаты могут понадобиться при размещении бренда в зарубежных универмагах. Например, в Великобритании и Швейцарии. В Европе регуляторика примерно одинаковая, где-то чуть жестче, где-то чуть меньше, чуть послабее меры.

При этом ритейлеры в сегменте премиум и люкс очень серьезно проверяют всегда все, но при этом нет официального требования наличия того или иного сертификата. Никто не может сказать, какой конкретный сертификат нужно сделать бренду. Такого, к сожалению, нет, но, скорее всего, будет. То есть эта мера тоже в большом списке различных мер.

Насколько динамично развивается законодательство в сторону устойчивой моды? Прогнозы на ближайшие шесть лет

Европа сейчас – авангард и поле экспериментов. Страны будут смотреть и на основе этого что-то у себя внедрять. Ну почему нет, если кто-то другой готов привести себя в жертву, то ради бога. Надо понимать, что введение той или иной регуляторики в Европе неминуемо окажет влияние на весь рынок в целом, Европа – это всё-таки очень большой рынок с точки зрение потребления текстильных изделий и обуви, аксессуаров.

Посмотрим на Российскую Федерацию, сравним ее с Францией, посмотрим на них на карте и поймем, что рынок Франции в разы больше. Последнее, что смотрела, фэшн-рынок в Шекере в семь раз больше, нежели весь российский. Поэтому все эти компании производят не в Европе в основном, поскольку эта цепочка поставок очень сильно фрагментирована, дисперсна. Сейчас есть вот это некое такое реофшоринг, то есть возвращение поближе к себе и к своим основным рынкам производства, но тем не менее там есть пул изделий, тот же вязаный трикотаж, который невозможно разместить качественно нигде, как в Азии.

Производители в разных странах и все, кто участвует в этих цепочках поставок, будут вынуждены вводить меры и подстраиваться под запросы той регуляторики, которую на них будет оказывать давление достаточно крупный рынок. Скорее всего, никто не будет под нас, под одного клиента или какой-то относительно небольшой в мировом масштабе рынок перестраивать эту систему, так что их регуляторика и законодательство, их меры повлияют на всех, и, скорее всего, эти меры в длинном треке будут мерами всеобщими, с легкими вариациями в зависимости от рынка до рынка.

Сейчас из того, что видно, практически по всем мерам, которые мы перечислили, включая вот эти вот пресловутые электронные паспорта изделий, и лейблы, и экологические заявления, и микропластик, и так далее, и так далее. По всему есть как минимум некое рамочное понимание того, что должно быть, как должен этот закон выглядеть.
То есть вот есть сейчас нацеленность на то, что этот такой regulatory framework (нормативная база) по каждому пункту должен быть закончен и предложен в течение 2024−2025 года, и большая часть мер будет вводиться уже в 2026−2027 году постепенно, чтобы был какой-то момент перехода к использованию. То есть, может быть, не сразу все, а постепенно эти меры будут вводиться.

Те же паспорта: уже сейчас идут пилотные проекты, есть несколько финансируемых ЕС проектов, где они тестируют и смотрят, как организовать эту передачу данных, что туда включить. Есть несколько компаний, которые в этих пилотах участвуют. Fiber to Fiber, например, даже в рамках SKIRT, где этот процесс шел по переработке из ткани в ткани, у компаний типа Decathlon, Ptibato, Intersport. Они у себя внутри это внедряют, то есть это все активно двигается. И я думаю, что основная часть мер в текстиле к 2027 году будет уже в том или ином виде внедрена.

Есть ли групповые стратегии в мире, аналогичные фэшн-пакту, и нужны ли они?

У меня такое очень сложное отношение к фэшн-пакту. Да, с одной стороны, это очень хорошая инициатива, и действительно очень здорово. И когда задаешься вопросом, от кого должна исходит инициатива: от потребителя, от производства или со стороны государства? Кто должен за всё отвечать.

Конечно, много говорится всё время про фаст-фэшн и про там компании, которые это производят и выбрасывают на рынок. Но мне вспоминается фраза Довлатова, про то, что Сталин, конечно, был не прав, но кто написал 4 миллиона доносов? Здесь тоже хочется спросить, кто всю эту одежду покупает? Если бы, наверное, ее не покупали, то, наверное, ее бы и не производили. Мне кажется, должна быть какая-то распределённая ответственность у всех участников.

И вот там ещё был вопрос по поводу участия в конференциях по климату, надо это делать или нет. Мне видится, что вообще повышение информированности людей о том, как это на самом деле вообще происходит, какие на самом деле цифры, и как это выглядит, и какие меры действительно работают, а что не работает, где есть сложности с внедрением той же переработки, будут гораздо лучше действовать, если у всех будет хороший уровень информированности, осведомленности. В этом смысле, конечно, такого рода конференции полезны. Как я уже сказала, всем нам, кто работает в индустрии, нужно стать большими специалистами по климату. То, что касается фэшн-пакта, в этом отношении инициатива сама по себе хорошая.

Я вижу, что-то финансируется через акселераторы во Франции, но я так и не нашла ничего конкретного, кроме действительно улучшений условий труда и того, что люксовые компании стали стали покупать фабрики и строить вертикальную интеграцию своего производства.

Делают ли они из-за того, что им так лучше контролировать или из-за того, что стараются быть эко и sustainable и улучшить условия труда? Это вопрос сложный и углубляться в него, наверное, нет смысла. Я не вижу каких-то конкретных достижений в рамках этих мер.

В других странах есть разного рода ассоциации, в Америке довольно много их, мне кажется, называется American Circular Textiles. Есть довольно инициатив, где производители объединяются и пытаются общими силами эти меры предлагать и их вырабатывать. На ум приходят Канада и про Япония. Но я не могу сейчас вот так назвать какую-то ассоциацию, которая бы действительно оказала ключевое влияние на или совершила бы перелом в этих мерах и в этой политике. В самом селе инициатива прекрасна, и Лёшин пакт я прочла, я видела, что он попросил прокомментировать.

Меморандум Beniopen – это совершенство, к которому нужно стремиться, но пока сложно реализуемо

Я в этом пакте вижу такую историю: в нем есть серьезная попытка, которая мне очень нравится, в том, что Леша в принципе делает (и через Beinopen, и через Пакт, через Альянс). Он пытается объединить индустрию, чего мало кому удается, поскольку Россия – страна большая, и, как мы говорили, индустрия очень фрагментирована.

И это действительно очень похвально, потому что если люди будут объединяться (а система кластеров очень популярна в мире, вспомним Силиконовую долину, или объединение во Флоренции во время Ренессанса), когда все важные игроки, люди с компетенциями, со знаниями соберутся в одном месте, то происходит некий прорыв.

А с другой стороны действительно издержки уменьшаются, и все ускоряется, и в этом смысле это очень здорово. Вопрос заключается в том, что невозможно делать что-то в отрыве от других индустрий, идти своей дорогой. Часть не совпадает с тем, как это глобально на рынке устроено, и куда идет рынок. Он глобально движется к каким-то волокнам, к каким-то нормам по производству и переработке, а мы немножко идем в свою сторону. Получается, это происходит в неком отрыве.

Насколько то, что заявлено в этом пакте, возможно исполнить, учитывая законодательную базу, развитие химии, возможности инфраструктуры, логистику и так далее, непонятно. Поэтому как некое заявление и стейтмент для начала – это очень хорошо. Насколько это реализуемо – для меня это вопрос. Это совершенство, к нему можно стремиться, но его нельзя достичь, поэтому вот это примерно так. Процесс стремления – уже, можно сказать, результат.

Это уже хорошая инициатива. Поэтому мне кажется, что любая инициатива подобного рода, которая в принципе заставляет людей задуматься на эту тему. И если, приходя в магазин и выбирая какую-то одежду, кто-то благодаря этому посмотрит на лейбл и подумает, что выберет лучший материал и хорошие условия труда, даже если это будет один человек, это уже хорошо.